«А теперь подними голову и вдохни глубоко-глубоко.
Не смей реветь. Найди на небе звезду и поговори с ней.
Это полезно и для тебя, и для звезды.
Скажи ей, что ты счастливый человек.
Ведь у тебя есть те, кого ты любишь.
Пообещай той звезде, что больше не будешь откладывать главное на потом, не будешь говорить себе «успею».
Ты не успеешь. Люди никогда не успевают рассказать друг другу о своей любви» 
«Интересно: стоит мужчине начать лысеть - он отращивает бороду. Стоит надеть очки – тут же заводит себе усы. Это тоже «Закон компенсации». Хотя какая разница, какие были у него очки: в комплекте с усами или без? Главное, что у тебя не было ни того, ни другого»
«Измена. Она была ужасна своей неуловимостью, незаметностью, неопределенностью. Ее не было нигде, и она была повсюду. Ею было пропитано пространство, в котором Катя жила, в котором она дышала. И Катя задыхалась. По ночам ей снились сны, что какое-то существо - страшное, мохнатое, с липкими щупальцами, сидит у нее на груди и улыбается»
«Потом я уже понял, что если кого-то не любишь, то тебе все равно, что он делает – хорошее, плохое, или вообще ничего не делает. Потому что тебе в любом случае это противно.
Если ты кого-то ненавидишь, то тебе противно в нем все: и как он выглядит, и как он говорит, и что он делает. Ты ненавидишь его за плохое. Но за хорошее ты ненавидишь его еще больше, потому что этим хорошим он только все портит. Тебе хочется его ненавидеть, а за хорошее ненавидеть трудно»
«Когда-то он решил от них уйти. Собрал чемодан и переехал к той - у него Аня тогда была. А потом через три дня вернулся. «Быстро поднятое упавшим не считается», - с детской запальчивостью объяснил ей, раскладывая вещи по полкам»
«Измена. Она была ужасна своей неуловимостью, незаметностью, неопределенностью. Ее не было нигде, и она была повсюду. Ею было пропитано пространство, в котором Катя жила, в котором она дышала. И Катя задыхалась. По ночам ей снились сны, что какое-то существо - страшное, мохнатое, с липкими щупальцами, сидит у нее на груди и улыбается»
«В номере подошел к окну задернуть шторы. На балконе, в ярко освещенном дверном проеме соседнего корпуса, тоже стоял загорелый мужик. Он был уже раздет, и только внизу темнел треугольник плавок. Улыбнулись друг другу. Потом мужик повернулся, и Родин увидел его бледный зад.
– А «король-то» голый… - меланхолически отметил про себя Родин, - и вот так всё в нашей жизни. Ты к ней с улыбкой, а она к тебе - голой жопой…»